| Первым нарушил по-настоящему долгое молчание барон Хираока: |
Довелось мне тут прочитать небольшую заметочку, автор которой ссылался на какого-то именитого дядю из Пентагона. Так вот, этот самый именитый дядя с гордостью говорил, что если пару лет назад процентное содержание высоких технологий в оружии (интересно, как они считают эти проценты? сначала взвешивают бомбу с микросхемами, а потом выдирают их и взвешивают снова?), которое поставляется на вооружение армии США, было где-то на уровне 25%, то сейчас этих самых процентов уже не менее тридцати, а местами и даже сорок! Вот как здорово-то!
Это прямо становится тенденцией: военные чины наиболее развитых стран носятся с высокими технологиями, как с писаной торбой. Разумеется, в мире еще хватает стран, где о высоких технологиях военные имеют достаточно приблизительное представление, что, кстати, не мешает им вести вполне эффективные боевые действия. Но вот если у страны хватает денег на развлечение военных компьютерами, то они этим всячески балуются.
Понятное дело, именитый дядя речь свою толкал не просто так, а к тому, что надо бы денег дополнительных выделить, чтобы еще больше увеличить процентную составляющую высокотехнологичных компонентов в оружии. А то, дескать, сейчас без этого никак, и если в пулемете нет ни одной микросхемы, то у войска нет шансов выиграть даже в самом маленьком сражении, да и влиять на ситуацию в мире сейчас может только государство, обладающее большим запасом именно высокотехнологичного оружия, то есть оружия, действие которого во многом базируется на компьютерных элементах.
Короче, просто бомбы — это уже неприкольно.
Слова этого господина вызывают определенные вопросы. За примерами, наглядно иллюстрирующими подобные вопросы, далеко ходить не надо: это Индия и Пакистан. То, что у этих двух уважаемых государств в последнее время отношения стали непростыми (по большому счету, они никогда особенно теплыми не были, но вот последние месяца четыре ну уж просто совсем никуда стали), ни для кого не секрет.
Но ведь у них и ядерное оружие есть, причем довольно много — число боеголовок, которыми располагают враждующие стороны, исчисляется сотнями. В течение длительного времени мировое сообщество активно пыталось как-то договориться с обеими странами, но не преуспело. В свете подобной информации нельзя не отметить, что атомная боеголовка взрывается вне зависимости от степени оснащения войск высокотехнологичным оружием, а последствия от подобного взрыва тоже от количества компьютеров не зависят.
И вот скажите мне, несообразительному, почему тогда США со товарищи, которые располагают самым большим в мире запасом самого совершенного (в высокотехнологическом смысле этого слова) в мире оружия были банально посланы, когда заявились со своими миротворческими идеями в зону индийско-пакистанского конфликта? Знаете, почему?
А потому что независимо от количества микросхем в пистолете атомная бомба — это атомная бомба. По подсчетам экспертов, в первый день войны между Индией и Пакистаном с применением ядерного оружия погибнет более 12 миллионов человек, а что там будет дальше, не знает в принципе никто. Существует, конечно, масса теорий, которые описывают гипотетические ситуации, которые должны возникнуть после завершения обмена ядерными зарядами, но ведь их еще никто на практике, к счастью, не проверял.
И Индия, и Пакистан совершенно спокойно испортят жизнь огромному количеству народа, не используя для этого высокотехнологичное оружие. И страны, которые этим оружием располагают, помешать им не в состоянии, потому что высокотехнологичное оружие — это, конечно, очень круто и модно, но вот атомная бомба об этом не знает…
На момент написания этого материала на границе Индии с Пакистаном сосредоточилось порядка миллиона солдат, шел активный обмен артиллерийскими ударами, американцы эвакуировали из региона своих сограждан… События развиваются серьезно, а страны, которые тешут себя иллюзиями, что миром уже сейчас можно управлять высокими технологиями, беспомощно смотрят на все происходящее, хотя оно касается буквально всех на нашей планете.
Ибо если эта публика все-таки решит использовать оружие массового поражения, то мало не покажется никому. Даже одна сброшенная атомная бомба — это уже будь здоров какая пощечина мировой экологии и мировой экономике, а если будет пять взрывов? Десять взрывов? Пятьдесят?
Развитие технологий не может заменить дипломатию, а количество компьютеров на душу населения — умение управлять ситуацией. Ведомство, в котором есть много компьютеров, может начать работать более эффективно в «количественном» понимании этого слова, но качество функционирования любой системы на данный момент зависит от того, насколько эффективно умеют думать те люди, у которых есть доступ в рубку управления. Но об этом большая часть экономически развитых стран, судя по всему, наглухо забыла.
К примеру, сейчас очень распространена такая любопытная концепция управления элементами систем (она применяется как в менеджменте компаний, так и в менеджменте государства): в качестве элементов системы рассматриваются не люди как индивидуумы и личности, а некие абстрактные обезличенные «рабочие места», под требования которых и подгоняются потребности и, самое главное, возможности людей. Но люди — не компьютеры, их очень сложно подровнять под одну гребенку. Это типично западное отношение к людям, на мой взгляд, порочно в своей основе.
Некоторые страны, прямо скажем, немного съехали на формальной стороне эффективного менеджмента, когда решили, что идеальное средство управления ситуацией — это высокие технологии, совсем при этом забыв, что с внешней стороны любого монитора сидит человек, который по природе своей очень плохо поддается стандартизации.
А вот развивающиеся страны еще об этом забыть не успели. В подобных странах, как, в общем, и в России, еще верят в возможности отдельного человека, верят, что не человек является приставкой к машине, а наоборот. Развивающиеся страны готовы использовать наработки в области использования высоких технологий, сделанных развитыми странами, но еще не потеряли возможности относится к ним критически, а не принимать вслепую постулаты, которые вместе с компьютерами им сватают из-за океана. Внешне подобный подход к организации общества выглядит несколько менее упорядоченным и эффективным, чем принципы построения общества западного, но это справедливо только в тактическом плане.
А если рассматривать ситуацию с точки зрения стратегии, то здесь у развивающихся стран оказывается значительно больше возможностей для совершенствования и повышения эффективности, чем у тех государств, которые уже увязли в высоких технологиях. У западных стран уже и возможностей для маневра нет, их системы в большинстве своем не в состоянии оперативно отреагировать на проявление инициативы отдельными элементами, они слишком инерционны для этого.
Так что пока ситуация довольно смутная. Развивающиеся страны еще не в состоянии повлиять на проблему из-за того, что у них банально ресурсов не хватает, а развитые не могут этого сделать потому, что их ресурсы приобрели такую бешенную инертность, что изменить направление их использования сейчас не представляется возможным. Вот и объясните мне, почему надо внимательно осматривать багаж пассажиров самолетов после того, как пол-десятка из них уронили террористы, а не до того?
Особенно нелепой в этой связи выглядит кампания по отъему ножниц и безопасных бритв у пассажиров. А если бы террористы пригрозили пилотам физической расправой без применения оружия, а не ножами для резки бумаг, то что — следовало бы всех в смирительные рубашки заворачивать в принудительном порядке перед посадкой в самолет?
И что мы имеем? Налицо растерянность тех организаций, которые отвечают за безопасность этой системы. Столько лет вкладывались деньги в высокие технологии, а когда появилась необходимость какие-то усилия результативные предпринять, то сразу выяснилось, что без старой доброй оперативной работы не обойтись, и что даже самая совершенная база данных не может предсказать, у какого воина Аллаха крыша съедет в следующий момент. Тут не считать надо на компьютерах, господа хорошие, здесь надо мозгами шевелить.
Чем, собственно, и занимаются все остальные. Развивающиеся страны строят свою собственную модель информационного общества, где человеческий фактор учитывается не только как совокупность формальных психофизиологических параметров, а как нечто, с трудом поддающееся формальному определению, но при этом влияющее практически на все. Лучшие черты заимствуются у развитых стран, а та пресловутая «национальная специфика», которую с таким удовольствием ругают господа, проповедующие базаровские взгляды на действительность, вносит в эти лучшие черты моменты, благодаря которым как-то не забывается, что средства достижения одних и тех же целей могут быть совершенно разными.
А развитым странам отступать некуда. Реформировать свое общество у них нет сил и времени, поэтому им, бедолагам, остается только пытаться контролировать поведение тех государств, на которые они традиционно не привыкли обращать внимания, государств, которые они сами обучали жить «по-западному» в надежде на то, что повторение их пути навсегда обеспечит им лидерство. Но они не учли, что их наработки будут меняться и что развивающиеся страны быстро найдут более короткую дорогу к цели.
Беда в том, что цели у этих развивающихся (и в действительности неподконтрольных никому) государств могут быть совершенно разными.
К примеру — взорвать мир.
