Остаток кино

Как и многие граждане, проживающие в Москве, я периодически хожу в кино. Дело это, сами понимаете, носит развлекательный характер, потому как, придя в кинотеатр, ожидаешь, что тебе покажут что-нибудь интересное, подо что и пиво пойдет как родное, и орешки будут точиться килограммами.

В кинотеатрах у нас, как известно, показывают преимущественно либо американские фильмы, либо — в виде редкого исключения — фильмы отечественные. Американские фильмы бывают разные, ну а если в кинотеатре оказалось кино отечественное, то, как правило, это означает, что показывают какую-нибудь жуткую чернуху, претендующую на «объективное отражение постсоветской действительности» путем демонстрации кривых рыл и знакомства молодой аудитории с разнообразными выражениями сленгового порядка. Надо ли говорить, что как человек, уже много лет зарабатывающий деньги на компьютерной индустрии, современное кино я смотрю, с одной стороны, как зритель, а с другой, — как человек, выискивающий, где что плохо подверстано на экране.

Это я делаю не потому, что мне доставляет удовольствие в чужой работе недостатки находить, но просто уже глаз так заточен. Рефлекс, понимаешь.
Сейчас американские фильмы делятся на три категории. Первая категория, более объемная — это такое кино, где на спецэффекты потрачено 90 процентов бюджета, а на все остальное, включая сценарий и режиссуру, — 10 процентов. Наглядным представителем такого рода фильмов является вторая часть истории про грудастую наследственную археологиню Лару Крофт.

Рискуя вызвать на свою голову шквал неодобрительных замечаний со стороны поклонников вышеупомянутой персонажихи, все же рискну заметить, что данная кинокартина — это отстой позорный. С точки зрения того, как там все взрывается, рушится и падает, а также в плане ракурсов на богато одаренную природой и / или хирургами Анжелину Джоли — да, кино на высоте. Но, простите, почему все вдруг решили, что в кино можно смотреть только на бюст или тщательно отрендеренные взрывы на местности?

Вторая категория фильмов, богато представленная на мировых экранах, — это фильмы с незначительным количеством спецэффектов, но зато с претензией на драматургию. Как правило, эти чудные совершенно зрелища относятся к категории «семейных» комедий или не менее семейных драм, и про них я ничего говорить не буду, так как сказать про них мне нечего.

И, наконец, третья категория, необъемная — это фильмы, создатели которых искренне пытаются что-то сделать осмысленное, оперируя теми богатыми возможностями, которые ныне доступны западной киноиндустрии. К числу этих картин, безусловно, относится вторая часть «Властелина колец» и, как это ни странно, в какой-то мере фильм «Люди Х — 2», который получился на удивление неидиотским и оставляет после себя добрые ощущения в силу наличия в нем пусть минимальной, но осмысленности. Ныне это редкость.

Иногда, очень редко, нам показывают фильмы, которые не попадают ни в одну из вышеперечисленных категорий. Они либо очень плохие, либо клинические, либо очень хорошие, но в любом случае появляются они редко, поскольку неординарных явлений в мире существенно меньше, нежели типовых. Мне тут довелось посмотреть один именно такой фильм, который меня привел в состояние глубокой печали. И не потому, что он был плох, а потому, что он подвел черту под тем самым кинематографом восьмидесятых-девяностых, который тогда воспринимался лишь как этап.

Я говорю про фильм, который в оригинале называется «Однажды в Мексике», ну а в нашем прокате, естественно, был назван так, чтобы публика поняла, о чем вообще идет речь, то есть «Десперадо — 2». Я, с вашего позволения, не буду вдаваться в подробности, скажу лишь несколько слов о том, почему речь идет именно об этом фильме. В нем минимум спецэффектов. По нынешним компьютерным меркам можно сказать, что их там вообще нет. В фильме куча приличных актеров, режиссер — Роберт Родригес, но… Как там было в анекдоте?

Фильм этот демонстративно неудачный. Профессионально неудачный. Родригес грязно простебался над всеми, до кого мог дотянуться, показав, что качество фильма не прямо пропорционально количеству денег, в него вложенному, или масштабности спецэффектов, в нем примененных. Что профессиональное кино — это вовсе не то же самое, что кино талантливое.

Первое время появление возможности компьютерной обработки изображения воспринималось как панацея. И действительно, начиная с памятных многим «Звездных войн», спецэффекты, сделанные не с помощью двух кусков мыла и одной веревки (поймите меня правильно — я не умаляю заслуг тех, кто, например, сделал мыслящий океан в фильме «Солярис» Тарковского, но тем не менее), приносили радость в каждый дом.

Вместе с ростом производительности компьютеров и общим совершенствованием технологической базы зрелищность среднестатистического фильма неуклонно повышалась, сборы в кинотеатрах по всему миру росли, и многие предвкушали тот момент, когда история кино сделает очередной виток по спирали и наконец в одной точке сойдутся отработанные до совершенства технологии создания изображения и талант людей, которые делают фильмы. Такие фильмы, как «Видок», в какой-то момент даже заставили в это счастье поверить. Чем черт не шутит, а вдруг?

Снятый странно (потом стиль, в котором был снят этот фильм, обозвали гиперреализмом; и очень правильно обозвали), этот фильм смог продемонстрировать всем, как можно использовать современные технологии не топорно, но элегантно. Как с помощью цифровых технологий можно не штамповать взрывы по десять штук на минуту (с помощью, кстати, генератора взрывов, блин), но прорисовывать характеры. Показывать эмоции. Демонстрировать личности, которые создают актеры. И при том фильм этот красоты неописуемой. Ну что мешает так снимать почаще?

Но чуда не происходит. Спецэффекты все совершенствуются (попутно, кстати, порождая новые жанры в кинематографе — как, например, фильм, целиком сделанный на компьютере), бюджеты фильмов растут. Еще некоторое время назад все двигалось по инерции (к примеру, появлялись фильмы Тарантино), а потом начался медленный, поначалу незаметный невооруженным взглядом, но, тем не менее, очевидный спад. Нет, по-прежнему красот много, но фильмы почему-то становятся все менее и менее интересными и все более и более красочными.

Технология в состоянии создать обманчивое ощущение творчества даже в тех случаях, когда его нет. Технология в состоянии замаскировать очевидную беспомощность сюжета. Технология, в принципе, может сгладить даже отсутствие какого-либо таланта у режиссера и плохое зрение у оператора. Но технология не в состоянии изменить ощущение от фильма.

Обратили внимание, как сильно изменился среднестатистический герой в американских фильмах за последние несколько лет? Где настоящие парни вроде Шварценеггера и Сталлоне? Вместо них на экране нам показывают каких-то юных и бледных персонажей, которые побеждают врагов путем незначительного усилия мысли на расстоянии в четыре километра. Ну, иногда, ради приличия, они подлетают поближе, не используя при этом никаких технических средств. И все такое красивое, переливается…

Технологии нас окружают, и технологический мир не предполагает таких вещей, как личный героизм, к примеру. Технологии предполагают очень и очень прагматичный подход к окружающему миру, и если рассматривать кино как одно из наиболее эффективных средств пропаганды, то мы увидим, что сейчас с помощью технологических средств оно нам вбивает в головы именно этот, технологический, подход к действительности. Что характерно, во многом потому, что на это есть спрос.

В данном случае сложно сказать, что возникло раньше — спрос на такого рода технологическое творчество или предложение. Но сейчас это уже неважно. Продукт у нас на руках. Тщательно отрендеренный.

…Я искренне считаю, что в 80-90-е годы прошлого века американский кинематограф как искусство достиг пика своего расцвета и с тех пор медленно, но неумолимо движется к закату. И одновременно стремительно развивается как средство технологической пропаганды. 
С одной стороны это хорошо, так как без подобного рода ненапряжной пропаганды мы получим в полный рост пропаганду напряжную, ибо вообще без нее сейчас обществом управлять нельзя. С другой стороны — плохо, так как иногда, несмотря на все прагматиченые соображения, очень хочется просто посмотреть хорошее кино. Привычка такая выработалась.

Remo