Это было землетрясение, унесшее жизни порядка 3 тысяч человек в Сан-Франциско и его окрестностях. Большинство людей погибло не от самого толчка, а от начавшегося после него сильного пожара, бушевавшего четверо суток. Не обошла стихия и Стэнфордский университет. Было разрушено множество строений, погибло два человека…
Датский ученый, работавший в Пало-Альто, Вальдемар Поульсен (Valdemar Poulsen)
Как помнит уважаемый читатель, мы остановились на 1893 году, когда скончался основатель Стэнфордского университета Лиланд Стэнфорд. После его смерти заботу о вузе взяла на себя его вдова Джейн, которая заявила, что приложит все усилия для процветания университета. В 1898 году она передала опекунскому совету 11 миллионов долларов. Джейн Стэнфорд покинула этот мир в 1905 году, и это было, скорее всего, к лучшему, ибо она не увидела, как стихия разрушила то, что они с мужем создали в память об их рано умершем сыне. Впрочем, стихия не уничтожила, да и не могла уничтожить, главного – дух Стэнфордского университета. Стэнфордский университет и его окрестности довольно давно стали местом притяжения гениев хай-тека. Еще в 1903 году Вальдемар Поульсен в своей лаборатории в Пало-Альто продемонстрировал дуговой передатчик, который был предназначен для высококачественной трансляции голоса по радио, позволившей увеличить частотный диапазон до 100 КГц и дальность передачи до 200 км. Чуть позже он сконструировал устройство для записи звука на магнитной проволоке – прибор получил название «телеграфон». Сам принцип магнитной записи Поульсен продемонстрировал в 1898 году.
Когда Вальдемар Поульсен был еще простым датским учащимся, он больше нажимал на физику и рисование, совершенно не переваривая математику. Эта черта роднила его с Эйнштейном, который тоже, как известно, глубокими знаниями по математике не блистал. В 1888 году Поульсен прочел в журнале Electrical World статью американского ученого Оберлина Смита о гипотетической возможности записи звука на магнитный носитель. В ней говорилось о хлопчатой или шелковой нити с нанесенной на нее стальной пылью. Сам Смит не считал, впрочем, что в ближайшем будущем эта экзотическая теория получит практическое подтверждение. Однако Поульсен загорелся идеей и после проведения множества опытов 1 декабря 1898 года подал заявку на патент, в котором, в частности, говорилось: «Изобретение основано на том факте, что тело, изготовленное из материала, способного быть намагниченным в различных точках и в разное время электромагнитом, включенным в телефонную или телеграфную цепь. Его (материала) отдельные фрагменты подвергаются при этом таким магнитным влияниям, что возможно обратное действие намагниченного тела на электромагнит для получения точно таких же сигналов, которые впоследствии могут быть воспроизведены в телефоне». Даже неинженер вполне может понять, о чем тут идет речь.
Между прочим, Поульсена можно считать также изобретателем магнитного диска. Одно из последних созданных им устройств представляло собой 4,5-дюймовый стальной диск с намагниченной проволочной спиралью, разложенной на его поверхности. Судя по всему, ученый очень уж сильно обогнал свое время, и этот его диск оказался не востребован – никто не мог предположить, для чего можно использовать такую странную штуковину. Вообще с изобретениями Поульсена и с его первенством в деле создания магнитной записи многое неясно. Так, например, в 1928 году немецкий инженер Фриц Пфлеймер продемонстрировал журналистам в Берлине собственное устройство для магнитной записи звука на бумажной ленте, покрытой стальной пылью. На свое изобретение он получил немецкий патент. В 1932 году компания BASF начала промышленное изготовление такой ленты для устройства под названием «магнетофон». Однако в 1936 году Государственный суд Германии отменил патент Пфлеймера, признав, что автором идеи ленты, покрытой стальной пылью, является Вальдемар Поульсен. В общем есть основание предполагать, что Поульсен дал старт индустрии всех устройств, которые так или иначе используют принцип магнитной записи.
Но вернемся к Стэнфордскому университету. Еще одно громкое имя, связанное с грядущим веком электроники и одновременно с Пало-Альто и расположенным там учебным заведением, – Ли де Форест. Ли де Форест внес один из самых значимых вкладов в радио- и электронные технологии. Можно даже утверждать, что его изобретения в той или иной степени затрагивают любого современного человека. Де Форест больше всего известен своими работами с вакуумной лампой, которая была им использована сперва как датчик радиоволн, затем как усилитель для телефонных звонков на дальние расстояния и, наконец, как основная технология радиопередатчика, все еще применяющаяся и сегодня. Ли де Форест довольно рано заинтересовался электричеством. Обучаясь в школе при Йельском университете и проводя какие-то эксперименты, он обесточил весь университет. После чего юный естествоиспытатель был отстранен от занятий. Правда, позже он сумел убедить руководство университета дать ему шанс реабилитироваться.
В 1906 году Ли де Форест изобрел устройство, которое позднее было названо триодом. Сам создатель дал ему иное имя – «аудион». Ноу-хау представляло собой электронную лампу, имеющую три электрода: анод, катод и управляющую сетку. В 1910 году де Форест переехал в Калифорнию и поступил в Федеральную телеграфную компанию (ФТК). Именно там он наконец смог заставить свой аудион работать как усилитель. После чего продал изобретение телефонной компании, нашедшей ему применение в трансконтинентальных телефонных сетях. За это ученый получил ни много ни мало 50 тысяч долларов. В 1916 году Ли де Форест усовершенствовал аудион для применения его в радиопередатчиках.
Ли де Форесту принадлежит также изобретение т. н. радиотелефона для передачи звука на расстояния без проводов. Он был поклонником оперы и утверждал в своих письмах, что радиотелефон будет превосходным способом трансляции музыкальных концертов прямо в дома слушателей. Де Форест использовал свой радиотелефон для передачи голосов оперных певцов – например, в 1910 году для демонстрации возможностей прибора де Форест транслировал живой концерт Энрико Карузо.
Любопытно, однако, что в первых моделях радиотелефона Ли де Форест применял не собственное изобретение, аудион, а вариант дугового передатчика Поульсена.
Себя Ли де Форест считал «отцом радио» (вы, скорее всего, слышали и о других «отцах»). Однако в 50-х годах он сильно разочаровался в радиоиндустрии. «Почему кто-то должен хотеть купить радио, если девять десятых того, что можно услышать, является непрерывным бессмысленным второразрядным джазом, сдобренным вызывающими отвращение саксофонистами, прерываемым явными коммерческими вставками?», – писал он с возмущением.
Ну а при чем тут Стэнфордский университет? А при том, что работы Ли де Фореста в 1912 году финансировали представители именно этого учреждения, что можно назвать первым симбиозом науки и бизнеса, который будет так характерен для последующего развития Кремниевой долины. Я имею в виду тесное взаимодействие между университетом и компанией, занимающейся какими-то совершенно новыми и почти никому не понятными технологиями, коммерческий успех которых стоит под большущим вопросом. Именно в этом, возможно, кроется секрет Кремниевой долины. И вот эту тему мне, с вашего позволения, хотелось бы обсудить немного поподробнее.
Если взять развитие любого бизнеса, то оно, как правило, всегда бывает сковано рамками коммерческой выгоды. Хотите открывать свое дело? Нет проблем, напишите бизнес-план, убедите банкиров, получите кредит и валяйте. Штука только в том, что банкиры крайне неохотно дают деньги на что-то настолько революционное, чего никто и никогда не делал, – ведь в этом случае просчитать все риски и потенциальную прибыль не представляется возможным. С другой стороны, допустим, у компании есть какие-никакие средства. Но если она хочет развиваться в наукоемкой области, то ей кроме этого нужны еще «мозги», т. е. сотрудники с очень высоким творческим потенциалом и большим объемом специальных знаний в придачу. А хотите вы или нет, народ такого типа толчется все больше возле университетских кафедр. Вот и получается, что как ни крути, а таким компаниям очень полезно дружить с интеллектуальными центрами вроде Стэнфордского университета.
Последнее время у нас часто стали говорить про создание «российской Кремниевой долины», предполагая, что все дело упирается в необходимое финансирование. Мол, будут деньги, будет и «Кремниевая долина». Но это уж очень большое упрощение. Первым в становлении «новой Кремниевой долины» должен стать интеллектуальный центр. Причем, само собой, это должен быть не нищий, десятилетиями кое-как сводящий концы с концами вуз, а университетище, который сможет сплотить вокруг себя наиболее передовые компании, занятые исключительно наукоемким производством. Тогда, может быть, что-то с проектом и выгорит.
Ну и, конечно, нужны сильные личности, которые понимают конечную выгоду вкладывания огромных ресурсов в инновации. В нашей истории такой человек был – это Фредерик Терман, которого называли «отцом Кремниевой долины». Но об этом – в следующий раз.
Дух времени
Приведем несколько выдержек из газетных статей времен расцвета деятельности Ли де Фореста.
«Тысячи операторов в пределах радиуса 100 миль от Нью-Йорка услышали по беспроводному телефону концерт, данный недавно в лаборатории де Фореста в Хайгбридже. Развлечение длилось более получаса, и оперные фрагменты, а также популярная музыка транслировались с помощью беспроводных волн непосредственно каждому, кто приложил к уху телефон…» (QST Magazine, февраль 1917 г.).
«…Один из первых беспроводных танцев был недавно устроен в Морристауне в доме Теодора Е. Гэти. Мистер Гэти настроил свой приемник посредством двухступенчатого усилителя, приложенного к громкоговорящему телефону, и смог усилить музыку, передаваемую компанией DeForest из Хайгбриджа в Нью-Йорке. Расстояние составляло приблизительно сорок миль, и все же сигналы были настолько сильны, что шесть или семь пар спокойно танцевали возле репродуктора…» (QST Magazine, апрель 1917 г.).
«…Недавно компания DeForest сделала по их радиотелефону общие объявления, и это сразу подняло вопрос о проведении рекламы и передач новостей по радио…» (QST Magazine, апрель 1917 г.).
Продолжение следует…
