17 лет назад 5 октября 2006 в 12:09 3725

Уважаемые господа присяжные заседатели, а также почтеннейшая публика, мы продолжаем наше расследование. Тем, кто только что присоединился к нам, кратко напомню об уликах и фактах, собранных к настоящему моменту. Итак, в середине 1960-х годов руководители Страны Советов поняли необходимость создания унифицированной серии ЭВМ с единой архитектурой и аппаратно независимым программным обеспечением. К тому времени в СССР были сконструированы уникальные отечественные машины, не уступающие заокеанским ЭВМ, а по ряду показателей и превосходящие зарубежные аналоги. Так, лучшей в Европе считалась ЭВМ БЭСМ-6, а компьютеры серий «Урал» и «Минск» были достойны того, чтобы стать прототипами новых советских ЭВМ единой архитектуры. Тем не менее по причинам, которые нам еще только предстоит установить, в конечном счете за образец была взята архитектура американской System/360, разработанная компанией IBM.

Архитектура System/360 была во многом передовой, с большим количеством новаций, но ее начинали проектировать еще в конце 1950-х. Кроме того, для System/360 была разработана операционная система, которую даже ее автор, Фредерик Брукс, считал не очень хорошей. Чтобы вы представили себе, насколько неудачной была OS-360, скажу пару слов о том, как она обеспечивала работу с файлами. Едва ли среди собравшихся есть те, кто не знаком с современными принципами хранения данных, — файлы при записи на диск разбиваются на стандартные фрагменты одинаковой длины, называемые кластерами. Такой механизм необходим для того, чтобы после удаления файлов освободившиеся участки диска могли быть использованы для записи новых файлов. Но в OS-360 такого механизма не было, и получалось следующее.

Если с диска стирался файл, то освобожденный фрагмент диска не становился доступным для свежезаписанных файлов. В результате незанятое информацией пространство медленно, но верно сокращалось, а освободить его путем удаления ненужных файлов было практически невозможно. Однако эти и другие недостатки детища Фредерика Брукса стали известны значительно позже, когда ничего, по сути, изменить было нельзя. А в середине 1960-х машины IBM-360 многим представлялись прогрессивными, лучшими в мире системами.

В нашем расследовании мы остановились на странной телеграмме, которую в начале сентября 1967 года получил русский друг Фредерика Брукса — академик А. П. Ершов. Приведу ее еще раз: «2 СЕНТЯБРЯ 1967 ГОДА НОВОСИБИРСК. АКАДЕМГОРОДОК ВЫЧИСЛИТЕЛЬНЫЙ ЦЕНТР МАРЧУКУ ЕРШОВУ ПО ДОГОВОРЕННОСТИ ПРЕЗИДЕНТОМ АКАДЕМИИ ВЫ НАЗНАЧЕНЫ КОМИССИЮ РАССМОТРЕНИЯ АВАНПРОЕКТА РЯДА ЗПТ ПРОШУ ПРИБЫТЬ 7 СЕНТЯБРЯ 10 УТРА ВЫЧИСЛИТЕЛЬНЫЙ ЦЕНТР ДОРОДНИЦЫНУ ЗАСЕДАНИЕ КОМИССИИ = ВОЛЬФРАМ СУЛИМ». О ком же шла речь в той телеграмме и кто был автором текста, поставившим такую странную подпись?

Телеграмма была адресована директору вычислительного центра Сибирского отделения Академии наук (СО АН) СССР Гурию Ивановичу Марчуку и его заместителю Андрею Петровичу Ершову. Речь шла об участии в работе комиссии, которая должна была утвердить архитектуру новых ЭВМ. На тот момент в документах название «Единая серия» еще не фигурировало. Изначально проект по созданию машин нового поколения назывался «Ряд». Подразумевалось, что будет сконструирован целый ряд компьютеров на базе одной архитектуры. К этому мы еще вернемся. Но кто же послал телеграмму?

Как показало предварительное расследование, академик А. П. Ершов периодически получал из Москвы телеграммы с подписью «Вольфрам Сулим» или «Нектар Сулим». В результате мощнейшей мозговой атаки я додумался до того, что «Вольфрам Сулим» — это кодовое обозначение некоего реального человека. Появится возможность — издам отдельную книгу, в которой расскажу о тех невероятных приключениях, которые мне довелось пережить на пути к открытию тайны, пока я не узнал, кто скрывался за подписью «Вольфрам Сулим». Но поскольку для компьютерного издания такие подробности излишни, перехожу к главному. Как мне удалось выяснить, телеграмму Марчуку и Ершову отправил заместитель министра радиопромышленности СССР Михаил Кириллович Сулим.

Небольшое замечание. В одной из ранее опубликованных статей (см. UPgrade #2 (247)) я упомянул о том, что постановление ЦК КПСС и СМ СССР #1180-42 от 30 декабря 1967 года стало «величайшей победой Запада в холодной войне». Признаюсь, выразился не совсем корректно. Само по себе постановление было нужным, оно отражало необходимость модернизации парка советской вычислительной техники. В документе не было требования перейти на архитектуру System/360. А «победой Запада» оказалось именно утверждение архитектуры System/360 в качестве стандарта, действовавшего на протяжении почти двух десятков лет. Так вот, одним из составителей постановления #1180-42 был М. К. Сулим. Забегая вперед, добавлю, что он никоим образом не несет ответственности за то, что IBM-360 вытеснила советские компьютеры.

Не случайно Михаил Кириллович Сулим в Минрадиопроме курировал вопросы внедрения новых ЭВМ. После демобилизации в 1946 году он поступил в Киевский политехнический институт, по окончании которого в начале 1952 года был направлен в знаменитое московское Специальное конструкторское бюро #245 (СКБ-245). Там он работал в отделе #9 под руководством создателя «Уралов» Б. И. Рамеева. А после отъезда начальника в Пензу занял его место (в 1956 году). Тогда же отдел принял участие в разработке ЭВМ М-20 — на тот момент одной из самых мощных в мире. Главным конструктором М-20 был академик Сергей Алексеевич Лебедев, а Сулима назначили его заместителем по проекту. В 1959 году был создан Государственный комитет по радиоэлектронике (ГКРЭ), куда ученый и перешел (точнее, в 8-е Главное управление) на пост заместителя начальника, а затем стал начальником. Вопросами разработки средств вычислительной техники как раз и занимался 8-й главк ГКРЭ. В 1965 году ГКРЭ был преобразован в Министерство радиопромышленности, а через год быстро делавший карьеру ученый занял в нем пост заместителя министра.

Сулим прекрасно понимал, что сама машина, сколь бы удачной ни была ее архитектура, — это только полдела. Эффективность работы ЭВМ во многом зависит от программного обеспечения. Следовательно, помимо промышленности, производящей электронику, нужна была промышленность, которая производила бы ПО, причем не связанное с какой-либо конкретной архитектурой. Поэтому замминистра М. К. Сулим постоянно общался с академиком А. П. Ершовым, который с 1960 года работал в Сибирском отделении Академии наук СССР. В 1964 году в СО АН был создан Вычислительный центр, а возглавил его Г. И Марчук. Стараниями А. П. Ершова новосибирский Академгородок стал одним из мировых центров теоретического и системного программирования. Ну вот, с телеграммой и ее фигурантами мы более или менее разобрались.

Еще в январе 1966 года Ершов обсуждал с Сулимом (письмо от 28 января 1966 года) проект создания хозрасчетного предприятия в Академгородке на базе ВЦ СО АН СССР (и предлагал «условно называть его конструкторским бюро по системному программированию»), которое разрабатывало бы программное обеспечение как для новых, так и для ранее выпущенных ЭВМ. Главное, что оплата труда в этом КБ должна была «подчиняться принципу материальной заинтересованности», сформулированному на прошедшем в сентябре 1965 года Пленуме ЦК КПСС.
Отвлекусь от главного рассматриваемого вопроса и замечу, что тот Пленум ЦК КПСС был во многом революционным.

На нем прозвучали такие слова, как «хозрасчет», «перестройка», «материальная заинтересованность». Фактически речь шла о реформировании советской системы жесткого планирования, как неэффективной и неконкурентной. Душой реформы был Председатель Совета Министров СССР (премьер-министр по-нынешнему) Алексей Николаевич Косыгин, который как никто другой (он успел побывать и министром финансов, и министром легкой и пищевой промышленности) понимал, что плановая система эффективна, когда требуется перевести экономику на военные рельсы, но во многом ущербна, когда надо налаживать выпуск товаров народного потребления и обеспечивать сервисное обслуживание населения.

Косыгинские реформы способствовали модернизации советской экономики в начале 1970-х, и в узких кругах стали даже поговаривать о «финляндизации Европы», то есть о сильном «пристегивании» экономики Европы к экономике СССР. Увы, этим мечтам не суждено было сбыться.

Но вернемся к планам Ершова, надеявшегося создать хозрасчетное КБ. Академик заботился в первую очередь о создании программного обеспечения для вычислительной техники, отвечающего требованиям компьютерной отрасли, «с учетом всех последних достижений теории и практики программирования». Еще раз напомню о том, что Андрей Петрович Ершов был одним из признанных светил мирового программирования. Многие его идеи стали отправной точкой для англоязычных теоретиков, которых сегодня считают программистскими гуру.

Собирался ли Андрей Петрович ограничиваться разработкой софта для отечественных ЭВМ? Как знать, как знать. Во всяком случае, его огромный авторитет и научные связи на Западе вполне могли способствовать превращению хозрасчетного КБ в софтверную фирму с мировым именем. Как планировал Ершов, в этом КБ должны были работать по совместительству, на основе трудовых соглашений — неслыханная по тем временам вещь! — сотрудники Сибирского отделения Академии наук СССР (СО АН) и студенты-старшекурсники. По подсчетам Ершова, от Минрадиопрома СССР (потому он и просил поддержки Сулима) требовалась материальная помощь, деньги на строительство служебных и жилых помещений, а также на закупку оборудования для КБ, — примерно миллион рублей на каждую сотню программистов. Смешные деньги по меркам индустрии, вспомните, сколько компания IBM потратила на разработку одной лишь OS-360.

Вы можете спросить: «При чем тут КБ программирования, когда мы разбираем вопрос о выборе архитектуры советских ЭВМ?» Отвечу: «Терпение и еще раз терпение». ВЦ СО АН имеет самое непосредственное отношение к нашей теме. Дело в том, что более или менее ясное представление о машине IBM-360 советские специалисты получили в октябре 1964 года во время визита в Вычислительный центр СО АН СССР друга Ершова — профессора Калифорнийского университета Беркли Эдварда А. Фейгенбаума. Тот прочел цикл лекций («Кибернетика в США», «Эвристическое программирование», «Искусственное мышление», «Разделение времени вычислительных машин»), а также провел ряд встреч с сотрудниками ВЦ.
В ходе бесед сибирские разработчики и инженеры узнали немало нового о развитии компьютеростроения в США.

Насколько доверительными были отношения Фейгенбаума и Ершова, понятно даже по одному фрагменту личного письма, которое советский ученый послал зарубежному другу: «Дорогой проф. Фейгенбаум! Мне было весьма приятно получить от Вас дружеское письмо. Большое спасибо за копию таблицы характеристик вычислительных машин. Особенно большое удовольствие нам доставили фотографии вашего нового дома. Дом очень импозантен, но особенно замечательно его расположение. Мы спорили, во сколько обошелся вам этот дом. Я высказал предположение, что его номинальная цена — порядка 20,000-25,000 долларов. Интересно, насколько я оказался близко к истине?» (Письмо от 5 февраля 1962 года.)

После прочтения этого текста становится ясно, что советских программистов волновали не только вопросы теории и практики программирования. Да иначе и быть не могло. Часто посещая мировые форумы по прикладной математике и программированию, Ершов не мог не замечать, какова разница в оплате его труда и труда равных ему по квалификации западных ученых. Вернее, даже не разница в оплате, а разница в возможностях потратить заработанные деньги.

Едва ли эти мысли так уж досаждали человеку такого калибра, как Ершов, но то, что они время от времени появлялись, — факт. Например, сохранился акт 1965 года о приходовании словаря Вебстера, купленного академиком за 49 долларов 55 центов во время командировки в США на деньги, полученные в качестве гонорара за лекции. Наверняка столь строгий учет расходования личных средств раздражал ученого с мировым именем.

Между прочим, в вышеупомянутом письме Ершов, отвечая на заданный Фейгенбаумом вопрос о выпущенных в СССР полупроводниковых ЭВМ, сказал, что лично ему известно всего о двух таких машинах: «Раздане» (это был проект Ереванского НИИ математических машин) и троичной «Сетуни».

Продолжение следует…

Дмитрий Румянцев

Никто не прокомментировал материал. Есть мысли?