Mortal Kombat

Я лежал в луже. Ночь была достаточно жаркая, и это не причиняло мне никакого неудобства — наоборот, было даже приятно. Внезапно мою нирвану порушил грубый пинок по ребрам. Я попытался сделать вид, что сплю, и даже захрапел для пущего правдоподобия, но мне явно не поверили. Человек ухватил меня за шиворот и рывком поставил на ноги. Смирившись со своей незавидной участью, я вздохнул и бодро открыл глаза. Вернее, попытался открыть, так как веки не разлепились, а единственным ощутимым результатом моего порыва стала резкая боль в подбородке, которым я треснулся обо что-то очень твердое. Но услышав поток ругательств, я сразу встряхнулся и как-то старше стал, потому так виртуозно умеет ругаться только Рейден — мой дядя, а по совместительству глава полицейского участка в нашей деревне.
— Твою мать!- орал добрый дядя. – Ты вообще знаешь, который час? Почему тебя до сих пор нет?
— Меня нет где? – Сделав над собой колоссальное усилие, проговорил я. И, ничего не услышав в ответ, таки приоткрыл один глаз, о чем немедленно и пожалел, ибо физиономия дяди не предвещала мне ничего хорошего.

— Сегодня у Лю Канга день рождения, ты что, забыл? – в бешенстве крикнул Рейден. В горячке он выпустил из глаз сноп искр; одна упала мне на штаны и начала тлеть, но я не осмелился даже пошевельнуться. Все в деревне знают, что лучший способ успокоить Рейдена – дать ему разрядиться. Дядюшка продолжал орать.
А положение и на самом деле было незавидное. Дядя почему-то полюбил соседского балбеса, и принимал близко к сердцу все его глупости. Кто-то добрый ему нашептал, что, дескать, Рейден, твой племянник, может благотворно повлиять на этого недоросля. И вот однажды, когда я в отличном расположении духа пришел домой, Рейден с торжественным лицом сообщил что отныне мне полагается присматривать за Лю Кангом, особенно по вечерам. Сами понимаете, что в свете моих тогдашних отношений с Китаной, девчонкой – хохотушкой с соседней улицы, воспринял я это без восторга и немедленно стал думать, куда бы сплавить такую обузу.
Выход подвернулся неожиданно. Недалеко от деревни какой-то престарелый идеалист открыл филиал своего монастыря, где, как он думал, обучали искусству рукопашного боя.Старикана звали Шан Тсунг и, после недолгих размышлений, я отвел туда Лю. Шан обрадовался, что его искусство идет в массы, и с удовольствием принял китайчонка в ученики. Жалеет он об это до сих пор…Собственно, выгнали Лю Канга “за пьянство”; по крайней мере, так написали в свитке, который вручили родителям. Но я не поленился выяснить, как все произошло на самом деле. Оказалось, фактически Лю Канга выкидывали из монастыря шесть раз, из них пять – со второго этажа. Лю, который всегда отличался смекалкой, приноровился гнать рисовый самогон в кальяне почтенного наставника. И все было бы ничего, но однажды он забыл кальян помыть. На следующее утро Шан Тсунг пришел для очистительного курения благовоний, ну и затянулся пару раз спиртовыми парами…
Как выяснилось потом, старикан вообще никогда за свою жизнь не пробовал алкоголя. Ох, ему и поддало.Очнулся он на следующее утро в лесочке с жуткой головной болью. Идет и соображает: а чего ж такое вчера-то было? Подойдя к монастырю, он увидел, что все разбито и разбросано, часть учеников валяется без сознания, а еще часть пытается разгрести хаос, который твориться вокруг. Подбегает Шан Тсунг к старшему ученику и говорит:
— Что это было? на нас напали? Кто они?
Старший ученик посмотрел печально на наставника, держась за пах, и сказал:
— Ох, Мастер, какой Вы добрый, когда трезвый!
Ну вот, нашли они бедного Лю, мирно спавшего с перепоя, и выкинули из окна. Но так как желающих выкинуть его лично было очень много, то послали двух младших учен иков, чтобы принести проштрафившегося обратно. Так шесть раз его “на бис” и выбрасывали.
После этой истории Лю вернулся в деревню, где целыми днями шлялся по улице, дергая за гарпун подслеповатого Скорпиена и выпивая с Сабзиро. А сегодня у него был день рождения, и я, помнится, клятвенно обещал прийти.Все это пронеслось у меня в голове за несколько секунд, после чего я принял почтительную позу, насколько это вообще возможно в тлеющих штанах, и сказал скороговоркой:
— Дядюшка, простите, я больше не буду, считайте, что я уже готов.
— Ладно, Джонни, — смягчился Рейден. – Но чтоб это в последний раз! Через 10 минут жду тебя у калитки.
— Хорошо,- сказал я и убежал.
Если еще кто не догадался, то я – это Джонни Кейдж. Да-да, тот самый, которого тупые голливудские продюсеры изобразили в виде этакого городского щеголя в очках. На самом деле я – простой деревенский пацан, который и дерется – то не особенно хорошо. Кстати, смотрели этот позорный фильм, Mortal Kombat? С ним вообще такая история вышла.
Еще со времени первой игры из серии МК к нам в деревню периодически приезжают непонятные дядьки, покупают выпивку на всех, а взамен просят только, чтобы мы немного подрались перед камерами. Ну, наши-то за ящик виски чего хочешь сделают, а уж повыпендриваться перед городскими, да еще не бесплатно – самое милое дело. Да, к чему это я? А к тому, что в первый раз тот мужик приехал и говорит: давайте, дескать, вы побьете в воздух, а я на вас проводов надену. Ну, ребята поломались, да и согласились. Сперва все было нормально, а потом кто—то, не помню уж кто, случайно подпрыгнул. Мужик дико разволновался, забормотал какие—то слова вроде «прыжки в игре можно будет тоже сделать Motion Capture», а потом уехал. Поговорили про него, решили, что колдун (а кто, кроме колдунов, такие слова говорить умеет?), и забыли. Однако через несколько месяцев он вернулся и попросился пожить с нами недельку. Обещал работать. Ну а че, нам работники всегда нужны. Звали, его, кстати, Аккалайм. Или это марка его одеколона? Ну да неважно.
Неделю он работал в конюшне, убирал навоз, а потом его позвали на день рождения (не помню чей, кажется, Кинтаро девятая сотня пошла, а, нет, у него третья пара рук прорезалась. Он ее так ждал, так ждал. Костюм себе заказал с шестью рукавами заранее, так радовался человек! Вот и устроил маленькую пьянку). Ну вот, там мы с нашим кузнецом и сцепились. А кузнец у нас — мужик во! Здоровый, бабы от него балдеют. Да он и сам тоже — так это дело любит, что из дому выходит только в стальных трусах и с молотом, чтобы поправлять их, когда давление изнутри начинает сталь гнуть.Короче, он говорил, что проломит мне голову молотком, а я говорил, что молоток сломается.
Мы спорили, спорили, а потом он как жахнет молотком по скуле. Ну, ясный пень: молоток вдребезги, а кузнец орать начал, что я жульничал и щеки надувал. Я тоже чего-то гавкнул; слово за слово, так и началось. Кузнец схватил меня за ногу и проломил моей головой стену в 12 местах. Потом устал и решил мириться. Но тут уж я разозлился: недело, когда взрослый мужик (все-таки ему уже восемьсот стукнуло) так себя ведет. Ладно я, еще ребенок, а уж он-то! Пощекотал я Милену (сестричка Китаны; по слухам с ней этот странный негр с железными руками дружит), она взвизгнула, тут-то дом и рухнул. Вылезли мы из-под обломков смотрим, а Аккалайма нет! Все в непонятках, что за фигня такая? Начали искать, и выяснилось, что он тяжело болен, а сказать — постеснялся. Только представьте, чтобы взрослый человек не мог стряхнуть с себя камни, в которых и десяти тонн веса не наберется! В общем, откопали, но поцарапало его сильно.
Ну кузнец почесал репу и за ночь соорудил для него корсет, чтобы тот первое время нормально передвигаться мог. Когда его привели в себя, он на неделю заперся в туалете, потом вышел, засмеялся и сказал что его теперь зовут Сайрекс, и он должен навести порядок и справедливость в мире.
Чокнулся, бедняга. Ему чуть-чуть дали по голове, и он ушел. С неделю про него говорили, что он где-то ходит и смеется, а потом кузнец обнаружил, что вместо… ну, сами понимаете, чего, вставил ему свою держалку для металла. Ее было жалко, и все пошли искать это¬го, как его, Сайрека, нет, Сайрекса.
Нашли в лесу. Он цеплялся держалкой за стволы деревьев, переворачивался и кричал: «Я кенгуру! Да здравствует партия свободы Сириуса!». Кузнец его скрутил, отнес к себе и три дня чинил. Когда этот друг вышел, он был уже красный и называл себя Сектор. На вопрос «Почему Сектор?» загадочно улыбался и щелкал предохранителем в суставе. В таком состоянии он бегал по деревне где-то с месяц, а потом приехали его знакомые и упросили кузнеца переделать его обратно. Тот рад стараться, переделал, только чего-то там с ДНК напутал, так что в бедном Аккалайме взыграла его индейская кровь, и с тех пор он заставляет близких друзей звать себя Вульф и не расстается с томагавком, который свистнул из моей детской коллекции. А мне что, мне нежалко, нравится человеку- пусть берет. Хотя, в общем, неудачно с ним получилось. Ну, да что ж теперь.
Так, к чему я это все? А, вот, вспомнил. Ну, побежал я домой, надел свои парадные синие штаны, черные оч¬ки на голое тело и, дворами, помчался к дому Лю. Надо сказать, что дом его стоит на отшибе, поэтому там ни¬когда не показываются даже те редкие машины, которые рискуют приехать к нам в деревню. Однако в этот раз перед домом стоял здоровый фургон с круглой штукой на крыше. Штука сильно смахивала на шляпу Рейдена. Ну, я постучался и вошел. Гулянка была в самом разгаре, народ по углам уже и драться начал. Сабзиро с перепоя приморозил себя к унитазу, позвал на помощь, пришел не менее пьяный Скорпиен и, пытаясь разморозить ледяную глыбу, в которую превратилось ценное сантехническое оборудование, обжег Сабзиро пальцы на левой ноге. Тот начал дуть на ногу, на которой немедленно образовалось с полтонны льда, и теперь прыгал по комнате на одной ноге, с ручкой от бачка в руках, и крыл производителей сантехнического оборудования.
За весельем наблюдала группа незнакомых мне людей, у которых челюсти просто лежали на коленях. В руках у них были камеры, так один даже забыл снять крышку с объектива и снимал прямо так.Тут вошел Кинтаро. Он был в своем новом костюме, все шесть рук гордо сложены на животе. Он был в своем новом костюме, все шесть рук гордо сложены на животе. К нему навстречу кинулась мама Лю, Шива, и они очень трогательно и долго жали друг другу руки (для справки: у Шивы тоже сложности с генами — две пары рук). Люди с камерами от этого зрелища вообще выпали в осадок. Сам Лю поспорил с кузнецом, кто быстрее скастует молнию, и по этому поводу одна из стен гостиной была уже вся в маленькую дырочку.

На меня никто не обратил внимания. Я взял со стола махонькую, на пол-литра, рюмочку виски, и уже собрался отойти в уголок, но меня окликнули.Это был дядя Рейден. На праздниках он всегда пьет больше всех, но при этом всегда почти трезвый.
— Ну, что, Джонни? Что ты о них думаешь? — кивком головы он указал на сереньких товарищей с камерами.
— А чего думать-то? Это опять те, которые…
— Да-да, именно. Теперь жди или четвертую часть игры, или третью фильма, — проворчал Рэйден и отошел.
Вы знаете, у меня иногда появляется желание пойти в редакцию какого-нибудь журнала и рассказать всю правду. Что Motion Capture для серии МК делается с моих пьяных односельчан, что в фильме нет ни одного спецэффекта, зато есть мы, жители деревни Мортал, которым пообещали по ящику виски за день тупо¬го бегания по саду Рэйдена перед объективами видеокамер. Что мы не виноваты в том, что около тысячи лет назад друиды раскопали в миле от деревни урановые залежи, отчего мы и стали такими, какие есть сейчас. Что уран не повлиял на интеллект большинства из нас: все стали чем-то вроде ученых идиотов (я — счастливое исключение). Кузнец не сможет объяснить, как он сделал свое «корыто», чтобы привезти Милене «кусочек луны». Если я расскажу, то к нам нагрянут люди из разведки, и будет сложно объяснить им, почему бочка во дворе кузнеца без разгона дает «третью космическую», Джеке — это негр — на четверть состоит из нанокомпьютеров,а я… а чо я? Человечество меня знает под разными именами… но кого это волнует? Людям гораздо спокойнее знать, что Эйнштейн был человеком, а не мутантом, и Менделеев, и Дарвин, и другие тоже. Пусть люди думают, что они сами творят свою историю; пусть работники Midway снимают нас, зарабатывая колос¬сальные деньги и трясясь от страха, что кто-нибудь из конкурентов проведает их секрет. Пусть все идет так, как идет. Черт с ним, мне и здесь хорошо.