Михаил Боде
Россия — родина слонов и оксюморонов. Блоху подковали. Синтетический каучук в промышленных масштабах делать научились. Много великого, много нелепого. Но как по-вашему, соединялись ли когда-нибудь в России техника и музыка?
Пожалуйста, с примерами. Что-нибудь имеющее мировое значение. Светомузыка Скрябина? Допустим. А нечто более осязаемое? Четырехоктавный синтезатор «Лель-22»? Ну, скорее, это психологическое оружие локального действия. Ладно, не буду вас томить. Знаете ли вы, что первый бесконтактный музыкальный интерфейс был изобретен именно в России, причем более девяносто лет назад? Знаете?
Поздравляю, вы настоящий эрудит, к тому же поразительно догадливы. Только чур не зазнаваться: неведение остальных читателей простительно, им еще предстоит познакомиться с терменвоксом — инструментом простым, сложным, невероятным: простым по принципу действия, сложным в освоении, невероятным по части возможностей.
Мне несколько раз довелось испытать научно-просветительское, отчасти иезуитское удовольствие — наблюдать за тем, кто впервые слушает классическую мелодию, сыгранную на терменвоксе под аккомпанемент фортепиано (юному садисту на заметку: то был «Вокализ» Рахманинова). Растерянный, человек сидит наклонив голову и никак не поймет, чем, как и откуда извлекаются загадочные звуки: то ли гудение, то ли звон, то ли стон, но очень чистый и тревожный. Молчит минуту-другую, после чего с сомнением спрашивает: «Синтезатор?» Получив отрицательный ответ, бедняга теряется: «Голос?».
Чуть ближе к истине. Нередко терменвокс по звучанию напоминает виолончель или вокал, кому-то — даже дудук, да и vox, вторая часть названия, с латыни переводится как «голос». Первая же вызывает в воображении громоздкий допотопный терминал на сотнях ламп: вокруг него, подобно муравьям, снуют лаборанты; тесно, шумно, суетно. Ассоциации предсказуемые. но ошибочные. На самом деле инструмент назван по фамилии его создателя — Льва Сергеевича Термена (1896-1993), замечательного русского ученого с французскими корнями. Талантливый инженер, он сделал главное и любимое свое изобретение случайно, по наитию. Но ведь случайность и есть математическое выражение удачи, как заметил великий.
История терменвокса — это алгебра, поверенная гармонией, а правильнее сказать, физика, одухотворенная лирикой, потому что и сам Термен вырос физиком с душой лирика. Таким было его призвание, таким был весь его жизненный путь. Поступив на физический факультет Петербургского университета, способный сын столичного юриста учился еще и в Консерватории по классу виолончели. После Октябрьской революции, недолго прослужив в Красной армии, он поступил на работу в Рентгеновский, ныне Физико-технический, институт, где стал изучать зависимость диэлектрической проницаемости газов от скорости их движения. В распоряжении начинающего исследователя находились два электромагнитных генератора. Один из них выдавал постоянную частоту — 100 кГц. У другого частота (по умолчанию — та же) изменялась, когда между его обкладками пропускали газ. В электрической цепи производилось смешение двух сигналов для получения разностной частоты.
Затем сигнал усиливался и на выходе измерялся вольтметром. Его показания и снимал молодой экспериментатор. Не слишком-то располагающее к музыке занятие. Но именно в лабораторных стенах электричество «запело». Однажды Термену пришло в голову заменить вольтметр громкоговорителем, и, пронося руку между обкладок конденсатора, он заметил, что тон звука изменился. Из любопытства исследователь исполнил простенькую мелодию; какую — нам доподлинно неизвестно, но именно она скрепила союз музыки и техники. Потом было торжество, было признание: выступление на Всероссийском электротехническом съезде (пораженной аудитории был подан «Лебедь» Камиля Сен-Санса), аудиенция у Ленина — Владимир Ильич, любитель классики, даже сам опробовал терменвокс, — лекции и концерты по всей стране. Молодой ученый, что называется, попал в струю. Он почти сразу усовершенствовал устройство, с тем чтобы изменять не только высоту, но и громкость звука. Казалось, незримая рука играет на его судьбе так же, как и он сам — на терменвоксе.
Как же выглядит инструмент? Во всяком случае, совсем не как терминал эпохи «холодной войны». Неброско. Подставка, на ней — небольшая металлическая или пластиковая коробочка с двумя антеннами, к которой подключен динамик. Вертикальная правая отвечает за тон, дугообразная левая — за громкость. Чтобы повысить тон, правую руку приближают к стержнеобразной антенне, а чтобы повысить громкость, левую руку поднимают над дугообразной Никакого контакта. Механические колебания переводятся в электрический сигнал, тот преобразуется в звуковые волны. Проще простого? И да, и нет. Как выяснилось почти сразу, терменвокс — джентльмен требовательный. Ему необходим равный компаньон, с идеальным слухом и отточенной техникой Одно небрежное движение — фальшь. Дитя точной науки, терменвокс сам требует повышенной точности.
Изобретатель показал себя достойным изобретения. Разносторонне одаренный, артистичный ученый с наружностью киноактера быстро снискал успех на родине. Не прошло и десяти лет, а в солиднейшую двадцатишеститомную Техническую энциклопедию включили описание прибора и его схему на одиннадцати лампах. Дмитрий Шостакович тоже использовал терменвокс, в том числе когда писал музыку к фильму «Одна» (1931). Слава о чудо-аппарате распространилась и за пределами Союза. Дальше — больше. Советское руководство разрешает Термену гастроли по Европе. Электромузыканту рукоплещут парижская «Гранд-опера» и английский «Альберт-холл».
После берлинского концерта сам Альберт Эйнштейн поздравляет своего русского коллегу. В 1927 году Термен, тоже с одобрения властей СССР, отправляется в США и открывает там фирму Teletouch, занимающуюся выпуском терменвоксов и проектированием охранных систем. Еще на родине Лев Сергеевич понял, что лежащий в основе терменвокса принцип — изменение открытой емкости в электрической цепи — легко применить и в сугубо утилитарных целях. Любопытный факт: сигнализация Термена использовалась как в советском Гохране, так и в американской тюрьме Синг-Синг.
Шли годы Миновала Великая депрессия, Термен по-прежнему занимался любимым делом, конструировал электромузыкальные инструменты, вращался в высшем обществе, женился на танцовщице-мулатке Лавинии Уильямс, и счастливо. В общем, жил. Не без забот, но увлекательно. Откуда, как разлад возник? Словно тот, кто играл на терменвоксе,
управлявшем судьбой ученого, отвлекся и сбился. В 1938 году Льва Сергеевича тайно вывозят из США на родину. А дальше — знакомый многим из нас по книгам и фильмам, но оттого не менее страшный сценарий: арест, допросы, обвинения (в том числе абсурднейшее — в покушении на Кирова), приговор, лагерь, «шарашка». Однако Термен выдержал выпавшие на его долю испытания, сверх того, преуспел, в той мере, в какой можно преуспеть после стольких злоключений. Его талант нашел неожиданную точку приложения.
Сконструировав подслушивающее устройство «Буран», он получил не только свободу, но и Сталинскую премию. Семь лет прошли в неволе, однако уже немолодой ученый остался верным своему призванию, а с 1963 года стал работать в Московской консерватории, на кафедре психоакустики. Но через несколько лет в New York Times была опубликована статья о нем. За рубежом Термена считали погибшим, и вдруг случайно обнаружилось, что любимец публики двадцатых, светский лев тридцатых вовсе не умер, а живет по ту сторону «железного занавеса». В США «воскрешению героя» обрадовались, а в СССР разразился скандал.
Увы, Термен опять попал в немилость. Ему пришлось уйти из Консерватории, и до конца своей жизни он проработал в МГУ на кафедре акустики физического факультета. Но он никогда не забрасывал свое детище, у него нашлись последователи и ученики. Часто он говорил, что, если его фамилию прочитать наоборот, получится «не мрет». На склоне дней Термену вновь довелось ощутить вкус славы, спустя десятилетия интерес к терменвоксу возродился. Американский режиссер Стив Мартин снял фильм «Термен. Электронная одиссея». Жаль, что главный герой картины не успел ее увидеть: Лев Сергеевич скончался 3 ноября 1993 года. Мелодия жизни окончилась на высокой ноте.
«Ну, хорошо, — вздохнет скептик. — Что спорить: великая эпоха, великий человек. Но разве терменвокс не стал достоянием истории? Для двадцатых годов — прорыв. А сегодня? По нынешним меркам инструмент примитивнее некуда». Разрешите возразить. Будь терменвокс действительно примитивен, стали бы экспериментировать с ним известнейшие музыканты и композиторы XX и XXI века? Навскидку: Жан-Мишель Жарр, Мерилин Мэнсон, Bitch Boys, Garbage, Led Zeppelin, Portishead, из наших соотечественников — «Аквариум», Алексей Борисов, «Нож для фрау Мюллер». Стал бы Роберт Муг, изобретатель первого аналогового синтезатора, выпускать эти скромные на вид аппараты? Сомнительно. Почему же тогда считанные единицы знают, что такое терменвокс?
А вот почему. Вспомните-ка мой антигуманистический опыт, описанный в начале статьи. Большинство из вас терменвокс слышало, но принимало его за нечто другое: искаженный вокал, алгоритмически синтезированный на компьютере звук. Ну, скажем, в фильме Альфреда Хичкока «Зачарованный» или в другом, посовременнее. — «Марс атакует», или в нашем кино (догадались где?). Непрост он, электронный хамелеон, ох как непрост. Каков же на самом деле «голос Термена»? В чем его секрет? К счастью, есть к кому обратиться с вопросами.
Среда. Вечер промозглый, и мы с двумя друзьями сидим в уютном помещении на верхнем этаже одного из консерваторских корпусов, где, кроме нескольких терменвоксов, находятся и другие диковинные приспособления и инструменты (например, «акустическая перчатка» — Power Glove, предмет для отдельной статьи). Присутствующих — десятка два, большинство — студенты. Одни пришли впервые, из любопытства, другие осваивают терменвокс целенаправленно. Вот начинает играть первая ученица. Зрелище и удивительное, и будничное. Исполнитель на терменвоксе напоминает фокусника: он делает пассы, которые чудесным образом претворяются в звуки. Ладонь раскрывается и приближается к металлическому стержню. Даже если заткнуть уши, по движениям музыканта понятно, повышается тон или понижается. Наглядно? Более чем. Но есть один важный нюанс. Нет — важнейший. Скрипачу, гитаристу, виолончелисту несказанно помогает механическая память: пальцы, образно говоря, помнят, какие струны зажимать, чтобы был воспроизведен тот или иной звук, чувствуют напряжение струны, дают человеку умелому осязаемую власть над инструментом. А что есть у терменвоксиста? Собственный слух да две точки отсчета — антенны. Поэтому у впервые вставшего за терменвокс возникает ощущение сродни тому, которое переживает космонавт в состоянии невесомости. Отсюда и растерянность, и неуклюжесть исполнения, и ошибки. Но невесомость дает человеку возможности, недостижимые в условиях земного тяготения. Нужно лишь освоиться, были бы способности. То же с терменвоксом. Он невероятно гибок и дает необычайную окраску любому музыкальному произведению, будь то классика, джаз, трип-хоп, иногда до неузнаваемости меняет его настроение, «модальность». Действительно — хамелеон.
Немного грустно: даже люди образованные, с широким кругозором, склонны считать изобретение петербургского инженера забавной выдумкой, не более того. Да и коллеги по институту поначалу дружески подтрунивали над Львом Сергеевичем. Как показало время, зря «Только ему [Термену] пришло в голову возвести помеху в ранг музыкального звука, сделать ее управляемой», — замечает ученица Термена. Точно. Это так по-человечески — обратить в свою пользу то, что мешает, что кажется лишним, и это один из главных принципов развития цивилизации. Обуздать помеху — поэтично, не правда ли? По-настоящему «приручить» ее — да, трудно. Игра на терменвоксе и полвека назад, и сегодня имеет множество тонкостей. Ведь исполнитель становится в буквальном смысле частью инструмента. Как по «Хагакурэ»: меч и самурай — одно. Наши восточные соседи любят изобретение Термена, пожалуй, больше нас. Масами Такеучи, главный пропагандист терменвокса в Японии, учредил у себя на родине клуб любителей инструмента из далекой России, насчитывающий не одну сотню человек. Подобные сообщества есть и в других странах.
По большому счету, выводить на терменвоксе отдельные мелодии после недолгого обучения способен любой, кому не наступил медведь на ухо. Но добраться до глубин, раскрыть главные преимущества инструмента дано не каждому. Мало развитого ладового чувства, нужен отличный слух. Желательно — абсолютный, как, к примеру, у Камиля Сен-Санса, чьим «Лебедем» Термен покорял аудиторию. Чтобы просто понять, от какой ноты вести мелодию, чтобы верно выбрать тональность. Ладов-то нет, струн нет. Право, если бы музыкальный слух измерялся количественно, то его единицу следовало бы назвать терменом.
Еще терменвокс очень чувствителен, даже ревнив. Однажды на выступлении под открытым небом ближе к вечеру инструмент отказался издавать звуки. А все потому, что антенны покрылись тонким-тонким слоем влаги — роса выпала. При выступлении с симфоническим оркестром требуется, чтобы вокруг терменвокса была «зона отчуждения» радиусом метра полтора. Разумеется! Принцип открытой емкости, помните? Рост, комплекция исполнителя тоже имеют значение. Наконец, один терменвокс необходимо держать па некотором расстоянии от другого во избежание взаимных наводок. Чем не живое существо?
Как делаются терменвоксы — отдельная история. В России их заводским способом не выпускают. Возможна сборка на заказ. Продаются у нас и зарубежные модели, и в частности фирмы Моод. стоимость — от четырехсот долларов и выше.
Только кто поручится за качество аппарата? «Да ну! — протянет читатель, сподобившийся заглянуть в Сеть. — Детали же простые». Большая часть — действительно простые, но заставить эту схему звучать как музыкальный инструмент непросто и сегодня инженеры, которые собирают терменвоксы, делают много неудачных моделей». Вот и безвестный житель Сети, пытающийся смастерить «воке», спрашивает на конференции: «Каким проводом, куда и сколько наматывать? Каковы параметры катушек?» Нет ответа.
Наконец, терменвокс нужно собирать так, чтобы один генератор не навязывал свою частоту другому, в противном случае мы не получим малых разностных частот, которые и дают звук.
Для терменвоксов пишут музыку, их используют для озвучивания театральных постановок, фильмов, к ним медленно, но верно возвращается былая популярность. Значит, есть в них что-то такое, чего не дает ни любимый электронщиками Sound Forge, ни Reason с его гранулярным синтезатором, ни хай-тековские приспособления. Эмуляция терменвокса с помощью компьютера возможна, но, как показывает практика, имитирует звучание инструмента не слишком естественно. Да здравствует аналоговый саунд, друзья.
Выглядящий притягательно, но вместе с тем просто и сурово, окруженный полумистическим ореолом, но предельно рациональный, терменвокс усиливает истинный талант и подчиняется лишь истинному умению. «А есть ли у терменвоксистов профессиональное заболевание?» — полушутя спросила моя подруга, когда мы выходили из здания Консерватории. Что ж, по-видимому, если и есть, то это стремление к совершенству.
Врезка
Как Термен изобретал телевизор
Терменвокс — первый по-настоящему интересный электромузыкальный инструмент — самое известное, но отнюдь не единственное изобретение Льва Сергеевича Термена. Талантливый физик, он предвосхитил многие технологические достижения XX века. Повернись судьба иначе, и мы, вероятно, именно его называли бы отцом телевидения.
После открытия фотоэффекта в 1887 году не один ученый задумывался о том, как использовать его для передачи изображения на расстояние. Ведь то была давняя мечта человечества. В 1924-м японец Такаянаги Кэндзиро вплотную приблизился к ее осуществлению. Тогда же по предложению своего научного руководителя, знаменитого Абрама Федоровича Иоффе, молодой Термен решил испытать свои силы в многообещающей области и взялся за конструирование телевизионной системы. Его труды увенчались успехом, и 6 декабря 1925 года на Пятом съезде русских физиков он прочел доклад «Видение на далекое расстояние» и показал аудитории свое изобретение в действии: аппарат показывал движение руки на экране. Разумеется, конструкция была отнюдь не идеальной, и Лев Сергеевич ее усовершенствовал. Весной 1926 года была готова телевизионная система с чересстрочной разверткой. Картинка выводилась на экран размером полтора на полтора метра. Достижение молодого физика оценили в Совете труда и обороны. Как и многие технологические инновации, дальновидение Термена засекретили с намерением использовать для охраны государственных границ. Однако не сложилось.
Позже Лев Сергеевич, как вы знаете, отбыл за границу — показывать миру терменвокс. Советская же власть повела себя подобно собаке на сене: ни нашим, ни вашим. Вот и пылились в архивах чертежи телесистемы. А в 1933 году Владимир Козьмич Зворыкин, ученый, эмигрировавший из России и поселившийся в США, завершил свои многолетние опыты и представил телесистему на электронно-лучевой трубке — иконоскопе. В отличие от советских властей, власти американские в полной мере оценили потенциал устройства, и в 1936 году началось вещание с использованием зворыкинской системы. Дальнейшее общеизвестно. Но могло быть совсем, совсем иначе.
